film: hannah arendt

film: trust

#14

Вот выйдешь на свою привычную одиночную прогулку, а снаружи видишь одни лишь источники стресса. Как избавиться от чувства тревоги, если все вокруг так быстро меняется? 
Там, где год назад еще располагалась привычная мне со школы аптека, теперь основался магазин «мир сварки», вместо любимого магазина канцтоваров — еще один строительный магазин, парк теперь слишком многолюдный, а корт у твоей школы слишком новый. Это что-то вроде... ревности? Места связанные с какими-то воспоминаниями всегда остаются в памяти в определенном виде, и ты наивно надеешься, что движение в этой точке остановится, как памятник твоей жизни, о котором никто не подозревает.  
Хотя некоторые вещи не изменились, но ты воспринимаешь их по-другому: в книжном рядом со школой, где ты обычно застревал возле полки с художественной литературой, теперь же, заглянув глубже, замечаешь насколько же там скудный набор литературы — из современных авторов лишь парочка книг из оранжевой серии,  а на специальных полках, например, по философии можно полистать лишь пару учебников и шпаргалки. Тебе там больше неинтересно. С людьми, в принципе, происходит то же самое, но немного неоднороднее что ли. [...]

book: homo faber

Я не циник. Я всегда только трезвый человек, но женщины этого не выносят. Я отнюдь не чудовище, как уверяет Айви, и никогда не высказываюсь против брака, чаще всего сами женщины находят, что я решительно не гожусь для этого. Я не могу все время испытывать какие-то чувства. Быть одному - для меня единственная приемлемая форма жизни, потому что я не имею ни малейшего желания сделать женщину несчастной, а женщины ведь так склонны чувствовать себя несчастными. Я признаю: быть одному не всегда весело, не всегда бываешь в должной форме. Впрочем, теперь я по опыту знаю, что женщины тоже теряют форму, как только мы оказываемся не в форме. Стоит им заскучать, и тотчас начинаются обвинения в недостатке чувства. В таком случае я предпочитаю скучать один. Я признаю: и мне не всегда хочется смотреть телевизор (хотя я убежден, к слову сказать, что в ближайшие годы телепередачи значительно улучшатся), и я бываю не в духе, но именно тогда и приятно оказаться одному. К самым счастливым минутам моей жизни принадлежат те минуты, когда я покидаю компанию друзей, сажусь в свою машину, захлопываю дверцу, поворачиваю ключ зажигания, настраиваю радио, прикуриваю от автозажигалки и ногой нажимаю на акселератор. Быть на людях даже в мужском обществе для меня всегда утомительно. Что же касается дурного настроения, то я, как уже сказал, особого внимания на него не обращаю. Иногда вдруг размякнешь, но потом вновь берешь себя в руки. Признаки усталости! Как у металла. Чувства, по моему определению, суть не что иное, как признаки усталости, - во всяком случае у меня. Бывают минуты слабости. И сколько тогда ни пиши писем, чтобы не чувствовать себя одиноким, все равно не поможет. Ничего этим не изменишь; все равно потом опять слышишь только свои собственные шаги в пустой квартире. И что еще хуже, чей-то голос по радио расхваливает патентованный собачий корм или сухие дрожжи - какая разница! - а потом желает спокойного сна и умолкает, а времени всего два часа ночи. И тогда выручает джин - хотя, вообще-то говоря, джин я не люблю - и с улицы доносятся голоса, гудки машин, лязганье подземной дороги или гул самолета, что в конце концов безразлично. Случается, что я засыпаю в кресле с газетой на коленях, уронив на ковер потухшую сигарету. Я пытаюсь взять себя в руки. Зачем? Какая-то ночная станция передает симфонический концерт, я выключаю приемник. Что делать дальше? Я стою со стаканом, наполненным джином, которого я не люблю, и пью; я стою, чтобы не слушать звука шагов в квартире - моих собственных шагов. Все это ничуть не трагично, просто как-то тягостно, ведь сам себе не скажешь спокойной ночи...

Но неужели из-за этого стоит жениться?

Спор с Ганной о технике. По ее мнению, техника - это уловка, хитрость, с помощью которой хотят так перестроить мир, чтобы там не было места чувству. Мания технократов - свести все в мироздании к полезной деятельности, как бы заставить мир служить себе, потому что они не в силах противостоять ему как партнеры, бессильны его охватить. Техника - это хитрая попытка преодолеть сопротивление мира, сделать его путем изменения темпа жизни более плоским, стереотипным, чтобы убить жизнь духа (я не совсем понял, что Ганна хотела этим сказать). Технократ отчужден от живого мира (что Ганна этим хотела сказать, я тоже не совсем понял). Ганна ни в чем меня не упрекает; она считает, что поведение мое по отношению к Сабет можно объяснить; я пережил с Сабет такого рода отношения (так думает Ганна), которых я прежде не знал, я не понял их природы и поэтому внушил себе, будто влюблен. Эта ошибка не случайная, а, наоборот, присущая моей натуре, как, впрочем, и выбор профессии, и вообще вся моя жизнь. Моя ошибка заключается в том, что я, как и все люди техники, живу забывая о смерти. Дословно она сказала следующее: "Для тебя жизнь - это не что-то целое, неделимое, а простая сумма, поэтому ты не ощущаешь хода времени и не принимаешь в расчет смерть".

Что может предложить Америка: комфорт, наиболее рационально оборудованный мир, все ready for use, мир, выхолощенный "американским образом жизни"; куда бы они ни пришли, для них всюду highway, мир, плоский как рекламный щит, размалеванный с двух сторон, их города, вовсе не похожие на города, иллюминация, а наутро видишь пустые каркасы, - трескотня, способная обмануть только детей, реклама, стимулирующая оптимизм, неоновый щит, которым хотят оградиться от ночи и смерти...

#13

21.08.14.

Ночь. Едем по практически пустой ночной трассе, две полосы движения. Лишь изредка парочка тяжеловесных шумных грузовиков проезжают мимо, на пару секунд ослепляя нашего капитана ярким светом фар. Изо всех сил пытаемся не заснуть: разговариваем друг с другом, делаем музыку погромче. Это последние 200 км — нет смысла останавливаться. 

Включается Song to the Siren: божественный голос Фрейзер придает мрачной дороге потусторонней мистичности и завораживает нашего капитана — его глаза закрываются и мы оказываемся по другую сторону от сплошной полосы, стремительно приближаясь к обочине. Но магия рассеивается и, к счастью, резкий маневр содрогнувшегося от наших криков капитана спасает нас от трагичного падения в мрак.

На самом деле этот момент трудно было назвать по-настоящему критичным, но я не могла просто оставить без внимания символичность того факта, что отец заснул под строки "sail to me, sail to me let me enfold you".

film: aufzeichnungen zu kleidern und städten