Мой новогодний рабочий стол

/ desktopwallpaper — 김 대현 (Daehyun Kim), “자꾸만 네가 떠올라” (“Sinking of you”) (marker & pen on paper, 2010) /

I always feel like I’m struggling to become someone else. Like I’m trying to find a new place, grab hold of a new life, a new personality. I guess it’s part of growing up, yet it’s also an attempt to reinvent myself. By becoming a different me, I could free myself of everything. I seriously believed I could escape myself–as long as I made the effort. But I always hit a dead end. No matter where I go, I still end up me. What’s missing never changes. The scenery may change, but I’m still the same old incomplete person. The same missing elements torture me with a hunger that I can never satisfy. I guess that lack itself is as close as I’ll come to defining myself.

 — South of the Border, West of the Sun by Haruki Murakami

it isn't worse, it's just different.

“I think that if I ever have kids, and they are upset, I won't tell them that people are starving in China or anything like that because it wouldn't change the fact that they were upset. And even if somebody else has it much worse, that doesn't really change the fact that you have what you have.”

― Stephen Chbosky, The Perks Of Being A Wallflower

→

В моём образе жизни в такие дни проглядывает некая разновидность усилия надежды, превозмогающая безразличие как таковое и уж точно – моё собственное безразличие.

— Пабло Неруда

→

летаргический сон / lethe («забвение») и argía («бездействие»)

интенсивный мятущийся лиризм

поэтический пафос

i feel ∞

Интересно, что человек, имеющий крайне второстепенную роль в моей жизни, может воспроизвести в памяти меня в возрасте двух лет, когда я напрочь лишена этих воспоминаний.
Когда думаю об этом,  я чувствую какую-то несправедливость, что существуют отрывки моей жизни, который есть в голове у кого-то, помимо близких людей.

Читаю сейчас The Perks of Being a Wallflower: пока это единственная книга в оригинале, которая не надоела мне еще в начале. 

#1 about sleepless nights

Вдохновение умирает, когда тебя окружают люди, которые не занимаются тем, что они любят: потерянные, полные сожалений и жажды бесконечного забытия.

                       Войска, чьи гнезда ветер хлещет,
                       Войска, чей крик печально-строг,
                       Вы над крестами у дорог,
                       Над желтизною рек зловещих,
                       Над рвами, где таится ночь,
                       Слетайтесь! Разлетайтесь прочь!

                       И над французскими полями,
                       Где мертвецы хранят покой,
                       Кружитесь зимнею порой,
                       Чтоб жгла нас память, словно пламя.
                       О крик тревожный черных стай,
                       Наш долг забыть нам не давай!

                       Но майских птиц с их чистым пеньем
                       Печалью не вспугни своей:
                       Оставь их тем, кто средь полей
                       Навеки нашим пораженьем,
                       Не знающим грядущих дней,
                       Прикован к немоте корней.

Артюр Рембо // ВОРОНЫ 

// Про́клятые поэ́ты (фр. Les Poètes maudits) 

итог бесчисленных сложений, которых мы не считаем

Судьба, которая ведёт англичанина к немцам, уже необычна, но судьба, которая ведёт из Эпсома в Пенсильванию, а оттуда в горы, укрывающие Алтамонт, ведёт через гордый коралловый крик петуха и кроткую каменную улыбку ангела — эта судьба овеяна тёмным чудом случайности, творящей новое волшебство в пыльном мире.
Каждый из нас — итог бесчисленных сложений, которых он не считал: доведите нас вычитанием до наготы и ночи, и вы увидите, как четыре тысячи лет назад на Крите началась любовь, которая кончилась вчера в Техасе. Семя нашей гибели даст цветы в пустыне, алексин нашего исцеления растёт у горной вершины, и над нашими жизнями тяготеет грязнуха из Джорджии, потому что лондонский карманник избежал виселицы. Каждое мгновение — это плод сорока тысячелетий. Мимолётные дни, жужжа, как мухи, устремляются в небытие, и каждый миг — окно, распахнутое во все времена.

Томас Вулф / ВЗГЛЯНИ НА ДОМ СВОЙ, АНГЕЛ

Интересно, мои мысли о путешествиях — это возрастное? Если так, то получается, что единственная мечта моей жизни лишь здоровое подростковое желание убежать от реальности?

// Grouplove – Betty's A Bombshell

Под эту песню мне хочется встать одеть куртку, выбежать на ночную улицу и бежать, бежать, не обращая внимание на болезненное покалывание в боку, сбившееся дыхание и бесцельность моей затеи.

films: say anything; annie hall

SAY ANYTHING, 1989

ANNIE HALL, 1977

мир комичен для тех, кто думает, и трагичен для тех, кто чувствует.

Дорогая миссис Пул!
Вы правы: наш мир — одр страданий; люди страдают безмерно, и очень немногие из нас действительно верят в Бога и воспитывают своих детей должным образом. Верно и то, что люди, у которых есть серьезные проблемы, как правило, никогда не считают свои проблемы «смешными».
Хорас Уолпол однажды сказал, что этот мир комичен для тех, кто думает, и трагичен для тех, кто чувствует. Надеюсь, Вы согласитесь со мной: говоря так, Хорас Уолпол несколько упрощает наш мир. Безусловно, мы с вами и думаем, и чувствуем. Ну а комическое и трагическое в нашем мире, миссис Пул, давным-давно смешалось. По этой причине я никогда не мог понять, почему «серьезный» и «смешной» — качества обязательно несовместимые? Для меня лично истинно простое противоречие: человеческие проблемы действительно зачастую смешны, а люди тем не менее зачастую печальны.
Я очень сожалею, однако, что Вам представляется, будто я смеюсь над людьми или даже их высмеиваю. Напротив, я воспринимаю людей очень серьезно. Это единственное, что я действительно воспринимаю очень серьезно. А потому и не испытываю ничего, кроме симпатии, к поступкам людей — и с помощью смеха лишь хотел бы иногда их утешить.
Смех — это моя религия, миссис Пул. Как и последователи других религий, я сознаю, что моя вера в спасительные возможности смеха почти безнадежна.

Джон Ирвинг / МИР ГЛАЗАМИ ГАРПА

just need to remember

Opportunities do not float like clouds in the sky. They're attached to people. If you're looking for an opportunity, you're really looking for a person.

— Ben Casnocha [V]

Being natural is simply a pose, and the most irritating pose I know.

you'll get relief

а

18 #happybirthdaytome

JJG: Что самое странное, даже от прогулок по улицам совершенно другие ощущения. Япония чем-то отличается от Кореи, но я не могу объяснить, чем именно. Я чувствую легкую грусть, когда я в Японии. Здесь всегда немного грустно. Даже в людных местах.

Иными словами, вы — стерильны.

— Покажите язык... Дышите глубже... На что жалуетесь?
— Сам толком не знаю, доктор.
— Сердце?
— Нет.
— Голова?
— Так, слегка.
— Денежные затруднения?
— Многим приходится хуже.
— Общее состояние?
— Удовлетворительное.
— Ночные страхи?
— Сплю, как младенец.
— Тошнота по утрам?
— Нет.
— Страдаете бессилием?
— Тоже нет, но это уже ближе к истине. Видите ли, доктор, я чувствовал бы себя спокойнее, если бы страдал какой-нибудь сердечной болезнью, но мое сердце слишком ровно бьется — с чего ему устать? Я хотел бы, чтобы у меня тошнота доходила до рвоты, а от негодования начинало бы лихорадить. Увы! Я страдаю только отсутствием аппетита. Что же касается бессилия, то, на мой взгляд, лучше уж это чем отсутствие влечения.
— Бывает ли у вас ощущение тяжести?
— Напротив: я скольжу по поверхности нашего времени. Я слишком легковесен, доктор.
— Нервы?
— Стальные! Могу пожаловаться как раз на недостаток чувствительности.
— Ваши анализы внушают опасения. Нигде не обнаружено ни малейшего признака микробов. Иными словами, вы — стерильны.
— Вот именно, доктор. Мне кажется, будто я прошел через чистилище.
— Обычный случай. Это признак нашего времени: злоупотребление антибиотиками. Вам надо заразиться. Несколько хороших вирусов и вы спасены. [...]

Поль Гимар / ГАВРСКАЯ УЛИЦА

film: we need to talk about kevin

 Перевод статьи из The Guardian

Что происходит, когда плохие дети случаются с хорошими родителями? Значит ли это, что они не так хороши, как им кажется? Озадаченная этим вопросом, британский режиссер Линн Ремси создает нигилистический рассказ о вине и ужасе.

Работая с соавтором Рори Киннером, она адаптировала роман Лионель Шрайвер о женщине, чей сын-подросток совершил массовое убийство в стиле школы «Колумбайн». Эта адаптация поднимает вопрос, который всегда опускался в фильмах на эту тематику («Elephant» Гаса Ван Санта, документальный фильм Михаэля Мура «Bowling for Columbine»): Кевина нельзя судить как взрослого человека, тогда кто в конце концов оказывается под грузом вины и ответственности за этот поступок?

Тильда Свинтон играет Еву, женщину, которая отказывается от свободного, городского образа жизни в пользу тихого пригорода ради своего мужа Франклина, настаивающего на том, что город не место для воспитания детей. Они воспитывают двоих детей: вредного и острого на язык Кевин (Эзра Миллер) и его милую младшую сестренку Селию. Успех Евы, как писателя-путешественника подразумевает материальную обеспеченность — они могут позволить себе милый дом в пригороде, но мы присоединяемся к героине в момент, когда она одна живет в неопрятном доме, не проживая и дня без алкоголя и таблеток. Гротескное преступление Кевина несет за собой определенные последствия: ее машина и крыльцо постоянно подвергаются вандализму, она не может выйти из дома, не будучи оскорбленной. Она должна провести остаток своей жизни, пытаясь загладить вину за преступление, которого на не совершала и которого она не понимает. Она одновременно в центре и в стороне этого происшествия. Ева, анализируя все события ее жизни, пытается найти ответ, что она, как мать, сделала не так.

Свинтон показывает нам женщину, которая на наших глазах превращается в призрака, охваченного своим прошлым: ее глаза пусты и слепы — они видят лишь воспоминания. Возможно ли, что не она «слепила» Кевина, а наоборот?

Потеплело, мой плейлист изменился на сезонный, для светлых утренних дней.

goodbye, skins [n]

Сегодня мною был досмотрен последний эпизод заключительного сезона SKINS.
На самом деле, мне многое не нравилось в 6-ом сезоне, хотя все было по канону.
Помню, что я испытывала, когда смотрела первый сезон — это было то еще открытие.
Отдаю дань еще одной части моей фильмографической биографии.

takeshi kitano. dolls.

/ costumes by yohji yamamoto /

город недоброжелателен ко мне.

Неужели в моем ящике начинают происходить какие-то перемены? Не исключено. Действительно, мне кажется, что с тех пор как я забрел в этот город, ящик стал легкоранимым, хрупким. Этот город и в самом деле недоброжелателен ко мне.

Кобо Абэ / ЧЕЛОВЕК-ЯЩИК

La Nausée

Jean-Paul Sartre / La Nausée

Lo. Lee. Ta.

Владимир Набоков / LOLITA